Борис Батыршин - Мартовские колокола [Litres]
– То есть Александр решил, что это провокация? – усмехнулся Каретников.
– А ты бы что подумал? Да, наш век куда более склонен к паранойе, чем этот, но императоры в любые времена видели во всем двойную, тройную игру – иначе бы не усидели на тронах. А здесь – все настолько шито белыми нитками… Я вообще не понимаю, почему Вершинин до этого не додумался!
– Может, и додумался бы, – пожал плечами доктор. – Но вышли-то на него не мы, а Корф, его старый товарищ, человек чести – здесь это не пустое слово, учти. А уж то, что Корф и сам мог стать частью провокации, ему в голову не пришло – слишком быстро развивались события.
– Ну да, – согласился Семенов. – И теперь с нашего барона за это спросят. С нас-то взятки гладки, мы чужаки. А он – дворянин, присягу давал, хоть и в отставке сейчас…
С залива налетел ледяной порыв ветра; Каретников поднял воротник и повернулся к реке спиной.
– Ну ты краски-то особо не сгущай. Конечно, государь косился на барона весьма неодобрительно. Но, по-моему, тоняге Корфу бояться нечего. Кроме, разумеется, нового назначения – о беспечной жизни хозяина фехтовального спортивного клуба теперь можно забыть.
– В общем, не вышло из нас попаданцев с ноутбуками, – подытожил Семенов. – Только подумать, во всех книжках попаданцу так или иначе верят, причем безоговорочно. То он вещает из тела высокого начальства, то спасет кого-то из власть имущих, то выдает убийственные доказательства… А вот поди ж ты – и спасли, и доказательства есть, а доверия-то и нет! Благодарят, конечно, и насчет будущего не сомневаются, но вот…
– …Но вот решения принимать будут сами, – кивнул Каретников. – А ты чего ждал, Олегыч? Александр – он ведь на медведя не только внешне похож. Это вам не тюря Николай Второй. Хозяин тайги – зверь самостоятельный и поляны своей ни с кем делить не станет.
– Да мы же и не думали… – начал было Семенов, но умолк, увидев ироническую ухмылку приятеля.
– А ему-то откуда знать? Может, вся эта бодяга с покушением – хитро задуманный ход, для того чтобы втереться к нему в доверие? И не просто втереться, а с намеком – мол, смотри, если не так себя поведешь, в следующий раз можем и не спасти…
– Ну если так рассуждать – проще нас в расход! – раздосадованно сказал Олег Иванович. – «Нет человека – нет проблемы».
– То-то и оно, что проблема останется. В то, что мы из будущего, он поверил безоговорочно. Сомнения – только насчет мотивов. Где у Александра уверенность, что мы тут одни такие? Может, сейчас кто-нибудь в Германии или, не дай бог, в Англии излагает прогнозы его неудавшейся симпатии королеве Виктории?
– А ведь возможно, – вздохнул Семенов. – Не она, то бельгийский король Альберт Второй скоро все узнает – от Стрейкера. Да и Геннадия я бы не стал сбрасывать со счетов. Если он не дурак – а он не дурак, – то сейчас этот молодой человек уже на полпути в Финляндию.
– Кстати о Финляндии, – вспомнил Каретников. – Может, ты наконец объяснишь, что это за дикая выходка с Ульяновым? Нашел кого жалеть! А если бы жандармы пронюхали? Тогда с нами другой разговор был бы – под протокол, в уютной комнатке, где окна зарешечены, а стулья привинчены к полу.
– Стулья-то здесь пока привинчивать не додумались, – усмехнулся Олег Иванович, – а так – верно. Риск был. Но если Александра не вздернут, то и его младший братец не устроит персональную вендетту со всей династией Романовых… Я не думал, конечно, что доверия нам настолько не будет, – но на всякий случай подстраховался.
– И все? – подозрительно осведомился Каретников. – Что-то слишком просто… темнишь, Олегыч!
– Не все, конечно. Есть соображение. Прикинь – как будет выглядеть в глазах его товарищей это бегство? Группа провалена, в приговоре можно не сомневаться – вздернут всех до единого, никаких ссылок в Сибирь. К тому же на этих сопляков повесят и покушение на Троицком мосту, и побоище в Москве… не Гениных же придурков на процесс тащить?
– Да уж, – ухмыльнулся Каретников. – Представляю вопрос адвоката: «Сообщите суду дату вашего рождения…»
– Не в этом дело, – досадливо поморщился Семенов. – То есть, конечно, они попытаются все это скрыть, но сам понимаешь – здесь еще секретить не научились и научатся, надо полагать, не завтра. Так что – и кто такие налетчики, и откуда они, скоро станет известно. Я бы на их месте приберег пленников живыми, чтобы через них, косвенно, проверять наши сведения.
– Ну и что? – пожал плечами доктор – Мы же не собираемся никого обманывать, верно?
– Ну в общем да, – согласился Олег Иванович. – И все же – неприятно.
Он зябко поежился, окинув взглядом панораму Невы, которую уже затянула снежная пелена.
– Ладно, пойдем, а то вконец промерзнем…
Мужчины неспешно направились в сторону Дворцового моста.
– Да, насчет Москвы, – вспомнил Каретников. – Ребята завтра приезжают?
– Да, двенадцатичасовым скорым, – подтвердил Олег Иванович. – Я как только телеграмму получил – сразу ответил, чтобы ехали все втроем, первым же поездом. А уж потом, в газете, прочел, какое побоище было в Москве.
– Да, кошмар, – отозвался Каретников. – Восемнадцать трупов, три сгоревших дома, уйма раненых. Одно хорошо – теперь господам террористам в России будет весьма неуютно. Непросто печься о народном благе, когда у тебя на руках – кровь детей. Фразы Федора Михайловича тут пока опошлить не успели…
– Это святой Петр сказал, – поправил Семенов. – «Ни одно доброе дело не стоит слезы ребенка». А Достоевский, сам человек глубоко верующий, просто повторил.
– Да хоть сам Будда! Русская интеллигенция не поймет, как ради идеи можно убивать мальчишек и женщин. Так что, боюсь, престиж профессии «революционер» несколько упадет. Не сразу, конечно, и не так сильно, как хотелось бы, – но непременно.
На мосту оказалось еще холоднее. Серая лента настила, на угловатых калошах плашкоутов – двести пятьдесят метров под сплошным прострелом холодного мартовского ветра…
– Никак не могу привыкнуть, что мосты не на своем месте, – проворчал Олег Иванович, поднимая воротник пальто. – У нас-то Дворцовый метров на сто ниже по течению…
– На пятьдесят, – поправил Каретников. – Здесь он начинается от западного фасада Зимнего, а у нас там разбита зеленая площадка. Ну да бог с ним, с мостом, пусть стоит где стоит. Время придет – передвинут. Ты лучше вот что скажи – как ты наше будущее видишь? Ведь мы, похоже, здесь навсегда…
– А вы уж и решили – все, разговаривать с вами не будут? – усмехнулся Корф. – Вот, мотай на ус, Яков, что значит гражданские – хоть из будущего, а сразу в панику!
– Ну не совсем, барон… – ответил задетый Каретников. – Хотя, признаться, настроены мы не слишком оптимистично.
– Да чего уж там, – добродушно хохотнул Корф. – Скажите прямо – перепуганы до смерти. Государь-де и слушать вас не станет, закуют в кандалы – и в каземат, так? Нет, господа, самодержец – он хоть и с характером человек, но выгоды своей не упустит. Вы – персонажи незаменимые, такими не бросаются.
– А вы, барон? С вами-то теперь как?
– За нас с Яшей не волнуйтесь. Государь изволили внимательно выслушать, слегка нахмурились – насчет того, что его не предупредили насчет столь важных обстоятельств, – но под конец согласился, что действовали мы, в общем, толково. Особенно когда просмотрел ваши, Андрей Макарыч, фильмы про снайперов и прочих душегубцев. Как представил, что такие вот за ним по всему Петербургу будут охотиться… В общем, государь подписал тайный указ о возрождении «Священной дружины» – и ваш покорный слуга состоит теперь при ней начальником нового отдела. «Департамент особых проектов» – как вам название?
– ДОП, – выговорил доктор, пробуя сочетание звуков на язык. – А что, звучит. Коротко и четко. Доповский, доповцы… пойдет!
– ДОПР, – проворчал Семенов. – Дом принудительных работ. Это из раннесоветских времен: нэп, двадцатые годы…
– Ну чего-чего, а работы у нас хватит, – кивнул Корф. – В ведение нового департамента передается все, имеющее касательство к «наследству из будущего», – техника и трофеи, и, кстати, пленные. Вы правы, Олег Иваныч, на процесс их не потащат, а возьмут за крепкую охрану и вдумчиво допросят. Кстати, мы и этих двух городовых, что из вашего времени к нам угодили, тоже заберем. В Москве им все равно делать нечего, а нам, глядишь, и пригодятся. Обиходим, к делу пристроим – пусть работают, нам теперь всякое лыко в строку.
– А как же Яков Моисеич? – поинтересовался Каретников. – Ему в вашем ДОП тоже должность найдется?
– А зачем? – удивился Корф. – У Яши и так дела идут преотличнейше. Контора его теперь совершенно законна, государь пообещал указ о частной сыскной деятельности в Российской империи. Вот пусть Яша и поработает на наш департамент в этом качестве – как частный, так сказать, подрядчик. Так что беритесь за учебу, молодой человек, – законы Российской империи, языки, юриспруденция… На университет времени не хватит, а вот насчет экстерна – можем посодействовать.
